С тех пор как в публичном пространстве появились первые кадры с Игорем Додоном, на которых он скромно получал деньги от Плахотнюка, он пытался на нескольких уровнях представить себя жертвой заговора, организованного Майей Санду, Западом или Румынией, в надежде, что раскрытые совершенные коррупционные действия получат иную оценку, чем преступление. Все это завершилось отчаянным жестом Петру Мериняну, шурина Игоря Додона, попытавшегося съесть расписку, доказывающую причастность лидера ПСРМ. Этот жест экс-президент объяснил наличием эмоций, а не грубым сокрытием улик, уличающих двух «королей» в коррупции.

Арестованный на родине за коррупцию и государственную измену, Игорь Додон попытался через российскую прессу в том же ключе своего оправдания и поддержки России заново привнести старые призраки советской пропаганды. Словно ошарашенный, из-под домашнего ареста, Игорь Додон возобновляет работу для российской прессы, а на самом деле пытается в очередной раз выразить свою лояльность Москве, ставшей единственной надеждой, что он не сядет в тюрьму за коррупцию, осуществляя нападки на Запад и Румынию. Сообщения Додона российской прессе, помимо того, что они лживы и со временем доказали свою несостоятельность, доказывают отчаяние человека, который поет чужую партитуру, известную почти всем.

Так, в интервью российской прессе Игорь Додон критикует предоставление ЕС финансирования на консолидацию армии, хотя выделяемые деньги идут на невоенные направления. На самом деле бывший президент недоволен тем, что эти пожертвования ЕС укрепляют национальную армию против России и что хорошо оснащенная армия, способная защищаться и противостоять внешним атакам, убивает мечту Додона о побеге из тюрьмы, вернув русских в Молдову. Утверждения Додона о том, что Российская Федерация не нападет на Молдову, потому что она признала государственность, в том числе и Приднестровье как часть Молдовы, были бы смешны, если бы не были так грустны, видя, что Россия делает с бедной Украиной, утопленной друзьями Додона в Москве в крови и страданиях.

Второе заявление Додона касается вступления Республики Молдова в ЕС. По его словам, Молдова не может стать членом ЕС, поскольку против этого будут выступать Гагаузия и Приднестровье. Эту же мысль высказывал Додон в период подписания соглашения об ассоциации с ЕС. А ранее Игорь Додон говорил о том, что Гагаузия или Приднестровье точно так же будут противодействовать подписанию соглашения об ассоциации, ставшего тем временем двигателем интеграции Молдовы в ЕС. История последних лет ясно показала, что Гагаузия и Приднестровье также извлекли выгоду из Соглашения об ассоциации с ЕС и в полной мере пользуются его преимуществами, от безвизового передвижения по Европе до денежных операций с европейскими государствами и компаниями. На самом деле Республику Молдова поддерживают все государства Евросоюза, чтобы она стала полноправным членом ЕС, а регионы, на которые ссылается Додон, давно хотят интегрироваться. Как предоставление статуса кандидата в ЕС не вызвало никакой реакции, кроме мелких заявлений с ограниченным воздействием, так и полная интеграция молдавского государства в ЕС не вызовет ничего негативного ни в Гагаузии, ни в Приднестровье.

Третье утверждение, о котором стоит упомянуть, касается того, как Румыния хочет поглотить Республику Молдова, и молдавские граждане пойдут на настоящую гражданскую войну, чтобы избежать этого. Заявление Додона не ново и, как и во многих других случаях, не имеет достаточной реальной поддержки. Румыния не хочет «присоединения» Республики Молдова, и объединение, как было сказано в Бухаресте и Кишиневе, является решением, которое принадлежит исключительно молдавским гражданам.

Из интервью Додона для российской прессы видно его раболепный характер по отношению к России, зависть и разочарование успехами на линии евроинтеграции Майи Санду, но, особенно, негласный страх, что без России он сядет в тюрьму за коррупционные действия и предательство страны. Пусть даже от страха, того самого, который заставил его спать в посольстве РФ из-за страха перед Плахотнюком, Додон не хочет признавать, что его везут в тюрьму.