Приход Дональда Трампа в Белый Дом вызвало множество кривотолков по всему миру. Неопределенность и страхи за смену приоритетов американской внешней политики, способной фундаментально изменить основные договоренности и мировую стабильность. Подобного рода тенденции являются логичными и легко объяснимыми при условии когда для анализа доступны лишь тезисы предвыборной программы Трампа, они базируются на положениях внешней политики, безопасности и обороны, а также на предвыборных заявлениях кандидата республиканцев, неоднократно подчеркнутые его собственным избирательным штабом, повторенные и основательно измененные, а иногда и просто отброшенные под финал предвыборной гонки, самим Трампом.

Для анализа перспектив внешней политики, безопасности и обороны администрации Дональда Трампа сегодня - доступен новый набор инструментов. Для начала, речь пойдет об отношения с Республиканской партией, более всего, с ее, оппозиционным Трампу блоком. Влияние республиканцев на назначения в новой администрации определяющее: Пол Раин, новоизбранный председатель Палаты Представителей, отказавшийся поддержать Трампа, является близким другом и доверенным лицом нового главы президентской администрации Райнса Прибуса, являющегося одновременно Председателем Национального Комитета  Республиканской Партии. В то же время, в конце прошлой недели, Трамп усиленно пытался убедить другого лидера республиканской, антитрамповской коалиции Митта Ромней, занять в собственной администрации пост Государственного Секретаря. На эту должность уже метят Джон Бреннон и бывший мэр Нью-Йорка, Рудольф Джулиани. Сюда же можно добавить уже известные назначения на уровне системы безопасности США: Директора ЦРУ Майка Помпео (республиканца из Канзаса), члена Палаты Представителей, а также, генерала в отставке Майкла Флаина, бывшего директора Разведывательного Управления Министерства Обороны США, советника по национальной безопасности сенатора-республиканца из Алобамы Джефа Сешна, Генеральным прокурором США. Все эти назначения показываю антироссийскую направленность, сочетаемую с изоляционистско-транзакционными наклонностями ультраконсервативных либертарианцев Tea Party и президента Трампа с доминирующим, классическим, республиканским неоконсерватизмом.

Без предъявления каких-либо амбиций по налаживанию будущих российско-американских отношений я считаю, что подобная оценка является преждевременной: отсутствуют ее основные элементы и возможно только сейчас, когда республиканские мозговые центры, работающие над документами и конкретными стратегиями – на основании уже осуществленных назначений, к которым можно прибавить и другие, возможные - Джеймса Маттиса в Пентагоне; Мита Ромни, Рудольф Джулиани или Джона Болтона  (особенно) в Государственном Департаменте - можно сделать вывод от мощной волне возврата к власти определенной элиты, неохотно видящей Россию в качестве партнера, и нежеланием воспринимать ЕС как единое целое, но заинтересованной в сохранении институциональных инструментов, таких как трансатлантическое НАТО и позиции по Европе и на Ближнем Востоке, с жестким подходом и «сильной рукой» в международных вопросах, в модернизации и усилении финансировании армии и оборонной промышленности, а также в сильном давлении на европейские страны, с той же целью – обеспечить возрождение и усиление военных инструментов и мер безопасности.

На самом деле, реакция Москвы, после первых улыбок и радостных приветствий, стала менее оптимистичной. Недосказанность обрела постоянный характер. Представители Министерства иностранных дела России заявляют о сложностях в отношениях с республиканской Администрацией президента, несмотря на заявления Трампа во время самой избирательной кампании. Новоизбранный президент не встретится с российским лидером до инаугурации, намеченной на 20 января (несмотря на то что некоторые мировые лидеры уже выстроились в очередь в Трамп Тауэр) в то время как телефонные переговоры между Путиным и Трампом были довольно противоречиво представлены обеими администрациями: российская сторона, заявила а масс-медиа моментально размножила и распространила  заявление «о достигнутом в ходе разговора согласии предпринять совместные усилия по борьбе с терроризмом и экстремизмом», особенно в плане «важности создания платформы двусторонних связей именно для развития торгово-экономической составляющей», а также, о «возврате к прагматичному сотрудничеству во благо взаимных интересов обеих стран, для решения проблем связанных со стабильностью и безопасностью в мире"; в то время как команда Трампа заявила, что Путин позвонил для того чтобы передать лично Дональду Трампу поздравления, а сам новоизбранный президент США заявил о желании долгосрочных и стабильных отношений с Россией и ее народом.  Сухо, дипломатично, нейтрально.

Мне кажется что на данный момент мы можем говорить о попытке изменить нынешнюю ситуацию, как о вполне допустимой во время президентства Трампа. Выборы нового главы Белого Дома предоставили Путину возможность выйти из антагонистического проекта по отношению к США и Западу. Однако предположить сотрудничество между США и Россией, возможно за счет третьих стран, восточного фланга НАТО либо за счет стран постсоветского пространства, было бы преувеличением. Напротив. Присутствие в новой администрации проукраинцев, евро атлантистов, а так же ярых русофобов способствует значительной минимизации перспектив подобного плана. Единственной проблемой в этом вопросе может стать скорее всего изоляционизм и тенденции по отступлению США от участия в глобальных вопросах, на фоне отсутствия поддержки со стороны европейских партнеров в том, что касается равного финансового участия. Однако, в плане отношений, Путину нечего предложить Америке, кроме уступок и обещаний соблюдения общих правил и норм международного права и собственных обязательств. Здесь, существует опасность проявления недовольства Дональда Трампа связанных с возможными недосказанностью, шарадами и лукавством в отношении правил, а также недовольства выражаемого тем, что Путин не вполне логично отвечает на американскую открытость, что еще более усиливает напряженность в этих отношениях, в период после первого этапа двустороннего взаимодействия.