Проекты, которые так радуют жителей Оргеева, создают в местном бюджете миллионные дыры. Мэрия города управляется Холдингом Шора, игнорируя административное законодательство, а Платон принялся за финансирование предвыборной компании Игоря Додона. Это лишь некоторые откровения человека, который участвовал в 10 предвыборных кампаниях Партии коммунистов Республики Молдова, возглавлял предвыборный штаб Ирины Влах, а спустя три месяца помог Илану Шору стать мэром Оргеева, заняв при этом должность вице-мэра. Он же являлся директором Агентства публичной собственности и членом команды Игоря Додона, когда у власти находилась Партия коммунистов. С этой высоты он расскажет нам о громких приватизационных скандалах, отношениях с Владом Плахотнюком и Вячеславом Платоном, а также о прогнозах на нынешнюю избирательную компанию. Также мы расскажем о ссоре, результатом которой стал разрыв с лучшим другом Додоном – событие произошедшее в Дубайском отеле класса люкс, а в финале вы ознакомитесь с документами на приватизированные объекты и их цены, указанные бывшим президентом Владимиром Ворониным.

Кампания Ирины Влах и «миграция» к Илану Шору

– Весной 2015 года я знала Игоря Григорьева, как главу избирательного штаба Ирины Влах (которая боролась за должность башкана гагаузской автономии). Двумя месяцами позже вы уже возглавляли команду Илана Шора на выборах главы администрации города Оргеев. Как произошла эта, с позволения сказать, «миграция»?

– В марте 2015 года состоялись выборы башкана в гагаузской автономии. На них Ирина Влах получила более 50 процентов голосов уже в первом туре. На второй день меня уже не было в ее команде, несмотря на то, что я работал на износ, являясь ее правой рукой, а соглашение о том, что я возглавлю её предвыборный штаб, мы заключили еще в нашу бытность депутатами, за два года до описанных событий. Я был хорошо знаком со всей ее командой, из каждого поселка, каждой организации, а с ней лично мы были лучшими друзьями и дружили семьями.

– Тогда почему же вы выпали из ее команды?

– Чуть раньше она предложила мне должность своего первого заместителя в структуре администрации Автономного формирования «Гагауз-Ери». Я растерялся от такого предложения, потому что я не гагауз по национальности. Однако меня поддержали: нам нужны профессионалы. Даже не знаю, что произошло в течении это избирательной кампании, но, начиная с 23 марта, все наши контакты полностью прекратились. Думаю, это вопрос не ко мне, а к Ирине Влах. Она дала мне понять, что места для меня в ее команде нет. Я до сих пор не знаю, что повлияло на ее окончательное решение.

– До этого момента вы занимались избирательными кампаниями компартии, включая и «великолепный век» этого формирования. Потом последовала Ирина Влах, затем Илан Шор. Каких принципов вы придерживались, мигрируя из одной команды в другую?

– Если посмотреть в плане доктрин, я был и остаюсь четким последователем принципов, изложенных в программе компартии того периода, и мне очень жаль, что это формирование скатилось до сегодняшних позиций. Во время расцвета деятельности коммунистов в современной Молдове, я работал плечом к плечу с исключительными людьми, коллегами, был активным участником 10 предвыборных кампаний. В течение 5 лет я был шефом протокола фракции коммунистов в молдавском Парламенте. Каждый был хорош по своему, потому что были и политики, и не политики. Все действия в ПКРМ и ее структурах осуществлялись исключительно в политических интересах, и никак не в интересах собственного бизнеса. В предвыборном штабе Ирины Влах я появился лишь для того, чтобы помочь ей лично, потому что мы были в потрясающих человеческих отношениях. Уход в команду Шора, можно охарактеризовать как вызов и необходимость. В конце-концов, мне неплохо платили. И платили так, как это делается во всех партиях: в конверте... Однако хочу подчеркнуть, что Шор не сдержал своего обещания и заплатил мне лишь половину условленной суммы.

Кампания Шора и проекты, которые втягивают город в долги


– Как вы попали в команду Шора?

– 12 мая мне позвонил старый друг и коллега по факультету, с которым мы учились вместе с Игорем Додоном и Виорелом Мельником. В свое время все мы находились на разных должностях в Министерстве экономики и торговли: Додон – министр, Мельник – заместитель, а я – генеральный директор Агентства публичной собственности при министерстве. Виорел Мельник ушел из таможенной службы в декабре 2009 года в холдинг Илана Шора. Он позвонил мне и предложил встретиться, потому что у Шора есть ко мне предложение. «Есть мысль, что Шор намеревается баллотироваться на пост мэра Оргеева. Как ты смотришь на предложение возглавить его избирательный штаб?» Это было неожиданностью. Я подумал и ответил: «Мне интересно это предложение», хотя я прекрасно осознавал, что могу нажить себе кучу неприятностей.

– Понятно. А во время избирательной компании, вам не приходилось слышать вопрос о миллиарде?

– В этом-то весь парадокс! Никто не спрашивал. Повторяю, это было самым большим парадоксом для меня. Лишь однажды люди повели себя агрессивно. Я был вместе с Шором на собрании на мебельной фабрике, но Илан всех успокоил. В остальном, избиратели были покорены несколькими красивыми проектами, подготовленными Фондом «Мирона Шора»: парком для детей, стадионом и другими.

Если бы Шор не вступил тогда в предвыборную гонку, выборы бы точно выиграл кандидат ЛП Роман Боцан. Однако мы оперативно организовались и провели отличную избирательную компанию.

– Так называемые успешные проекты, осуществленные в Оргееве, которым так рады местные жители.. За чей счет они реализуются и по каким схемам?

– В первую очередь, мне кажется, самое важное, что указанные проекты – благотворительные, а не инвестиционные. Естественно, они не приносят никакой прибыли. Незначительные средства на их осуществление приходят из фондов Холдинга, а в остальном это обычная работа в долг, естественно, создающая долги в бюджете. К примеру, социальные магазины переведены на баланс Центрального рынка, и приносят ежемесячные потери, превышающие сотни тысяч леев. СКЛ уже исчерпал весь бюджет, хотя до конца года еще три месяца. У поставщика питьевой воды потери в размере 4-5 миллионов леев, и этот факт намеренно замалчивается. Некоторые даже звонят мне и намекают, что указанные предприятия умышленно разоряются, чтобы потом их приватизировали за копейки. Я придерживаюсь другого мнения. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, была фраза Шора на мое видение ситуации. Он так и сказал: «Мэрия – филиал Холдинга». Я тогда ему ответил: «Илан ты играешь в опасную игру. Мэрия не может быть филиалом Холдинга!»

– Как именно Холдин Шора в Кишиневе управляет мэрией Оргеева?

– Здесь все очень запутанно. Каждое подразделение в мэрии имеет фактически двух директоров: один в Кишиневе, второй в Оргееве. Дублируется весь объем работы. Все, что делается в Оргееве, еще раз повторяется дублерами из Кишинева, и наоборот. Существует и бюрократия, потому что начальник из Оргееве не может ничего сделать без согласования начальника из Холдинга. Работники мэрии в большинстве своем люди униженные, их считают людьми второго или даже третьего сорта.

Я очень боюсь, что жители Оргеева в один прекрасный день узнают, что все их радости оплачены из украденного миллиарда.

– А вы лично чувствуете какие-либо угрызения совести из-за того, что ваша зарплата тоже из этого миллиарда?

– Да! Думаю, это и так ясно. Но моя заработная плата – это лишь маленькая толика... Зернышко. Тем более я не получаю полную заработную плату.

– Что вы можете сказать о протестах в поддержку Илана Шора? Неужели люди настолько его уважают? Или это проплаченные акции?

– И да, и нет! Те, кто приезжает на протесты, чаще всего безработные - у них масса свободного времени и никаких забот. Это и пенсионеры, получившие в последнее время материальную помощь, и мамы, которых избавили от оплаты детских садов, и другие. Эти люди признательны ему, но это не означает, что ими нужно манипулировать и использовать в своих разборках с юстицией. Раньше некоторые выходили добровольно, но им всем платят. Мне даже сообщили конкретные цифры: 3000 леев за маршрутку, 5000 леев за автобус. Но, несмотря ни на что, людей организуют для протестов. Есть здесь группа такая, во главе с советниками от фракции «За Оргеев». Они постоянно разъезжают по всем районам и колят людям глаза, мол, он для вас столько сделал, а вы и пальцем пошевелить не хотите, чтобы помочь ему. Главное другое: никто не имеет права использовать жителей в своих личных и циничных интересах. Шор не является политическим заключенным..

– На какой должности работает Тудор Балицкий в Холдинге Шора? 

– Насколько мне известно, он – глава избирательного штаба так называемого народного кандидата Инны Попенко и главный советник по реанимированию партии «Равноправие». Я с ним давненько не виделся, с весны.

– И последний вопрос, чтобы закрыть эту тему. Когда вы впервые познакомились с нынешним мэром Оргеева?

– В 2007 году, в пору моей работы в Агентстве. Он приходил ко мне вместе со своей мачехой. Они, если мне не изменяет память, намеревались приватизировать участок земли у Манежа в Кишиневе. Это был участок, прилегающий к одному зданию, которое раньше принадлежало профсоюзам, если мне не изменяет память.
Хочу подчеркнуть, что не хочу, чтобы мое имя более ассоциировалось с этой личностью. Я заявляю это потому, что, несмотря на мой уход из его команды, мне продолжают звонить по вопросам связанным с Шором или мэрией, а в прессе продолжают публиковать наши общие фото, которые уже давно потеряли свою актуальность.

Президентские выборы


– Теперь хотелось бы немного поговорить о политической ситуации в стране сквозь призму вашего опыта в руководстве предвыборной кампанией. Сделайте её анализ.

– Это сложно. В первую очередь, мне жаль, что как парламентская оппозиция, так и внепарламентские партии попали в ловушку большой избирательной гонки из-за решения Конституционного суда от 4 марта. Я думаю, что вся оппозиция должна консолидировать силы и принять совместное решение по этому вопросу. Решение КС признали конституционным, хотя я так не считаю. Вместе с тем, оно не может быть действительным, пока парламент официально не закрепит поправки в Конституции. Сегодня у нас в Высшем законе написано, что Молдова – парламентская республика, президента выбирает парламент. А на практике мы выбираем главу страны всенародным голосованием. Другими словами, парламент обязан изменить Конституцию в соответствии с интерпретацией Конституционного суда, вне зависимости от того, насколько она конституционна. Если этого не будет сделано, я даже не знаю, насколько законными будут эти выборы.

О кандидатах. О своем намерении участвовать в выборах заявили 24 человека, но, в конечном итоге, зарегистрированы будут 16 кандидатов. Такое впечатление, будто все выстроились в очередь за Докторской колбасой за две копейки. Очевидно, каждый имеет право зарегистрироваться в предвыборной гонке, но когда мы говорим о президенте, нужно понимать, что это первая должность в государстве и должна достаться подходящему человеку.

– Кого вы видите во втором туре?

– Мариана Лупу и Игоря Додона. Но я буду долго смеяться, если в первом туре Додон не наберет 500 тысяч голосов – столько кандидатов подписалось в его поддержку. Почему я это говорю? Когда ПКРМ переживала свои лучшие времена, во главе пирамиды стоял Владимир Николаевич Воронин, а внизу находились превосходно организованные структуры, они смогли собрать 760 тысяч голосов. Тогда мы набрали 49% и, соответственно, 60 мандатов. Тогда использовалось все, что только можно: команду, административные рычаги. Все!

Важнее всего, чтобы институтом президентства руководил независимый и честный человек. Тот, кто сможет восстановить ценности этой должности и ценности, которые объединят общество. На протяжении 25 лет независимости мы то устремлялись к русским, то к ЕС, то к Румынии, но так и не поняли, кто мы есть.

– А вы как считаете?

– Мы – нация. Молдавская нация и точка.

– И говорим на...

– Молдавском!

А наши политики (те же Лупу, Гимпу, Додон, Лянкэ и другие) должны понять одну вещь: Молдове нужно пройти через ряд избирательных процессов, пока не восстановится значение государственной политики. Мы не сможем далеко продвинуться, пока носимся с куплей-продажей депутатов. Я считаю, логично провести референдум по всем чувствительным вопросам, которые беспокоят общество. Хотят объединения, нужно провести референдум по вопросу объединения...

Друзья в политике, финансирование и «отрывки из истории»

– О ПКРМ. Кого вы оцениваете положительно, а кого – отрицательно? Тех, кто ушел или тех, кто остался?

– Отрицательно – тех 14 человек, которые ушли, а положительно – тех, кто остался. 

– Но вы тоже ушли...

–Я ушел по-другому. Я ушел, когда вещи начали чересчур отклоняться от нормы... И не потому, как говорят или поняли некоторые, что я последовал за Юрием Мунтяном или Марком Ткачуком, которых я очень уважаю, а потому, что у меня есть собственная позиция. У меня нет дел ни с кем, ни с Платоном, ни с кем-то ещё. В какой-то момент каждый из нас должен проснуться.

– К слову о Платоне и «радикальном крыле ПКРМ». Это правда, что раскол между Ткачуком и депутатами произошел из-за того, что они хотели внести Платона в избирательные списки?

– Лично я не видел этот список, а в партии никогда не говорили об этом человеке. Я лишь знаю, что в мае 2014 года появились слухи, что Воронин должен был встретиться с человеком из России и скоординировать с ним избирательную кампанию по выборам в парламент. Этого человека привел Ткачук, и это не Платон.

– Вы знаете Влада Плахотнюка?
– Да.

– Когда вы познакомились?

– Я могу не отвечать? Могу вам с уверенностью сказать, что в Молдове все, кто вовлечен в политику: правительство, парламент, крупный бизнес знают очень хорошо и не нужно бояться об этом говорить, как делают некоторые, кто сегодня хочет большего. Нельзя быть лицемером. Я знаю Влада Плахотнюка с 2006 года. Мы познакомились в рамках моей деятельности, связанной с министерством экономики, в Агентстве публичной собственности. В это время я был в команде с Игорем Додоном.

– У вас были хорошие отношения с Владимиром Плахотнюком?

– Достаточно хорошие. Я уважаю этого человека, он хороший организатор.

– А Игорь Додон был в хороших отношениях с ним?

– А как вы думаете, если мы оба были в одной команде...

– Вы готовы стать частью его команды ДПМ?

– Свободно, но мне бы хотелось убрать все, что связанно с олигархией.

– А Вячеслава Платона вы знаете?

– Да. Его я тоже уважаю за способности. Он очень умный парень. Мне всегда нравилось с ним общаться.

– Когда вы виделись последний раз?

– В 2013 году, на свадьбе кума Сергея Сырбу. Платон спросил меня тогда, не боюсь ли я быть единственным коммунистом на празднестве.

И, раз уж вы спросили о нем, мне вспомнился разговор, который когда-то произошел между мной и Шором. Он спросил меня почему и с каких пор я не разговариваю с Додоном, а потом добавил, что и он с ним не общается. Я спросил, почему он финансировал его кампанию в 2011 году? Шор ответил, что «не только он её финансировал, но и Слава Платон».
– Когда и почему вы поругались с Додоном?
– Мы много лет были хорошими друзьями. Поругались в 2011 году. Мы были на отдыхе с семьями в отеле в Дубае, недалеко от Бурдж Халифа. Обсуждали избирательную кампанию перед местными выборами, и я сказал ему, что он слишком сильно внимает, это выглядит эгоистично, что он работает только на свое имя в партии. В какой-то момент беседа переросла в ссору, и я поклялся, что больше никогда не буду заниматься политикой вместе с ним. Мне жаль, что так случилось...

Приватизации


– В избирательном контексте были пересмотрены все вопросы, связанные с приватизацией большинства государственных предприятий в период, когда Игорь Додон был в Министерстве экономике: гостиница National, гостиница Codru и другие. Насколько законными были эти приватизации? И какую роль в них сыграл Игорь Додон?

– Что касается приватизации периода 2006-2009 года, когда я был директором АПС, она была максимально прозрачной. В 2008 году доход от приватизации составил миллиард леев. Гостиница National была приватизирована в 2006 году за $2 млн, плюс инвестиции в размере $33 млн в течение трех лет, если я не ошибаюсь. Все начало тормозиться с приходом Киртоакэ в мэрию: им не выделялся участок, принадлежащий АО Moldova Tur, ни в пользование, ни в аренду, никак. Это заставило инвесторов задуматься о необходимости инвестиций. После этого последовал целый ряд судебных процессов.

Что касается приватизации гостиницы Codru, законопроект о включении её в список имущества для возможной приватизации был разработан Министерством экономики и торговли, но для оперативности был подписан депутатами Партии коммунистов А. Загордным, В. Витюком и И. Влах, и параллельно завизирован правительством. Тогда работа велась именно так: правительственная группа работала в унисон с товарищами из парламента численностью 56 человек. Очень важно подчеркнуть, что любая приватизация, заседание комиссии по приватизации координировались Игорем Додоном, министром экономики и торговли, и это нормально, что такой чувствительный сегмент должен быть проверен несколько раз... В случае с гостиницей Codru проводился конкурс с участием пяти компаний. Рыночная цена, установленная комиссией на основании отчета оценки, составленной лицензированным оценщиком этой области, составила 55 млн леев.

– Какого было участие Игоря Додона в процессе приватизации?

– Агентство публичной собственности подчинялось министерству экономику, а значит главным здесь был Игорь Додон, но приватизационный сегмент координировался заместителем министра. В определенный период времени этим заместителем был господин Мельник, в другой – господин Копач. Сейчас Додон заявляет, что было некое письмо, в котором он предлагал отказаться от приватизации этой гостиницы. Я не помню такого письма. Все решения по приватизации принимались у Воронина в кабинете или в белом кабинете на третьем этаже... Мы передавали списки объектов, предназначенных для приватизации, оцененные комиссией, а Воронин лично «проходился» по ним ручкой и справа от каждого устанавливал цену, которую считал нужной, а затем подписывал. У меня дома есть такие документы, я дам вам посмотреть их [копии опубликованы ниже – прим.].

– И все-таки Игорь Додон сопротивлялся когда-либо при составлении списка приватизируемых объектов, которые, вы говорите, попадали на стол Воронина?

– На заседаниях, в которых я участвовал, я о таком не слышал. Я не хочу, чтобы Додон на меня обижался, хотя он итак обижен. Явным остается факт, что все приватизации проходили в соответствии с законом. Как бы там ни было, когда после 2009 года пришло другое правление, и я ушел с поста директора АПС. На протяжении двух лет по инициативе ЛДПМ были возбуждены минимум 10 уголовных дел на тему приватизации в период моей работы. Все два года я ходил в Центр борьбы с экономическими преступлениями и коррупцией и в прокуратуру, как на работу. В 9 часов я шел в Антикоррупцию, а после обеда – в прокуратуру. Но, принимая во внимание, что все процедуры соответствовали законодательству, указанные дела были закрыты.

Список имущества, подлежащего приватизации и заметки Владимира Воронина:

Примечание: Редакция Deschide.MD оставляет право на реплику всем лицам, упоминавшимся в интервью.